16 ноября 1941 года. Советские войска, в том числе 316-я стрелковая дивизия Панфилова, готовились к наступлению с целью отбить потерянный ранее в октябре Волоколамск. В это же время по другую сторону фронта немецкая армия готовилась к решающему броску на Москву. За два дня до начала общего наступления 2-я танковая дивизия Вермахта предприняла частную операцию с целью улучшить исходные позиции. В ходе этого частного наступления 316-я стрелковая дивизия была полностью разгромлена, немцы вышли на Волоколамское шоссе. Этот, в общем-то, частный эпизод войны стал широко известен благодаря многочисленным публикациям в советской прессе о героическом бое горстки солдат 316-й дивизии, также известном как «Подвиг 28 панфиловцев»

Ещё в годы войны этот подвиг оказался подвергнут сомнению и, в конечном итоге, стал поводом для полноценного расследования Военной прокуратуры СССР. Выяснилось, что из 28 погибших героев шестеро оказались живыми, из них один дважды предателем. Золотые звёзды героев тихо вручались прямо в окопах, а не в Кремле, как другим героям, а после войны эту историю надолго стыдливо спрятали под ковёр, вплоть до начала брежневского разгула пропаганды. Уже в 2000-е тема подвига снова приобрела политическое значение, вплоть до того, что министр культуры РФ публично назвал историков, работающих с документами, «мразями», а сам «подвиг 28 панфиловцев» оказался возведён в статус, близкий к религиозному культу, к которому нельзя притрагиваться исследователям.

Что же произошло 16 ноября под разъездом Дубосеково? Попытаемся разобраться, используя материалы двух расследований Военной прокуратуры – 1946 и 1989 годов, —  показания свидетелей, включая выживших панфиловцев, комроты Гундиловича, комполка Капрова, комиссара Мухамедьярова, выдержки из журнала боевых действий 2-й танковой дивизии Вермахта, докладов советской 316-й стрелковой дивизии и её полков.

Часть 1. Рождение легенды.

История подвига началась 23-24 ноября 1941 года — спустя неделю после боя, в штаб 16-й армии прибыли журналист «Комсомольской правды» Д. Чернышёв и корреспондент «Красной звезды» В. И. Коротеев. Там они услышали рассказ о некой роте, которая героически сражалась с немецкими танками. Никакой конкретики из разговора в штабе Чернышёв не почерпнул, но, тем не менее, 26 ноября в «Комсомолке» вышла его статья, в которой прозвучали все основные положения мифа: что бойцы сражались с 54 немецкими танками, из которых подбили 18, что все красноармейцы пали смертью храбрых, но не пропустили врага.

27 ноября в «Красной звезде» появляется заметка «Гвардейцы Панфилова в боях за Москву» за авторством Коротеева, в которой добавились другие важные детали:

«Гвардейцы умрут, но не отступят. Группу бойцов 5й роты N полка атаковала большая танковая колонна неприятеля. 54 танка шли на участок, обороняемый несколькими десятками гвардейцев. И бойцы не дрогнули. — Нам приказано не отступать,— сказал им политрук Диев. — Не отступим!— ответили бойцы. Меткими выстрелами из противотанковых ружей они подбили 7 танков и остановили вражескую колонну. Разбившись на три группы, немецкие танки вновь пошли в атаку. Они окружили горсточку смельчаков с трех сторон. Танки подходили все ближе и ближе. Вот они у окопа— 47 танков против горсточки бойцов! Это был действительно неравный бой. Но не дрогнули гвардейцы <…> Больше четырех часов сдерживала группа бойцов пятой роты 54 немецких танка. Кровью и жизнью своей гвардейцы удержали рубеж. Они погибли все до одного, но врага не пропустили. <…> В результате боя противник потерял 800 солдат и офицеров убитыми и 18 танков»

Сразу следует обратить внимание, что Коротеев, слышавший в штабе историю о подвиге, изначально писал о ПЯТОЙ роте, а не четвёртой, которая затем станет «той самой». В разговоре с редактором «Красной звезды» Ортенбергом Коротеев ответил на вопрос о количестве героев, сказав, что рота была неполной, так что там, вероятно, было человек 30, но двое оказались предателями. Так к 54 танкам и 18 подбитым прибавилась каноническая цифра «28». Вскоре, 28 ноября, в «Красной звезде» уже выходит большая передовица «Завещание 28 павших героев» за авторством литературного секретаря редакции Кривицкого, который на фронте не был, и слышал о бое только в пересказе Ортенберга. Именно Кривицкий стал главным творцом легенды.

После контрнаступления под Москвой, когда район Дубосеково был освобождён от немцев, Ортенберг направил Кривицкого на место подвига, чтобы уточнить детали. Там выяснилось, что возле разъезда местными жителями были обнаружены всего 6 трупов, а командир 1075 стрелкового полка И.Капров не смог назвать никаких фамилий. Однако Кривицкого это не остановило. От командира 4-й (внимание — уже 4-й, а не 5-й) роты 2-го батальона П.М. Гундиловича был, со слов Кривицкого, получен список фамилий героев. Но, как показали дальнейшие события, скорее всего, фамилии были случайным образом взяты из списка безвозвратных потерь (не погибших!), что и объясняет «воскрешение» впоследствии нескольких бойцов — поскольку в список безвозвратных потерь входят и без вести пропавшие (в том числе пленные).

Итогом поездки стал очерк от 22 января 1942 года в «Красной звезде» под названием «О 28 павших героях», в котором Кривицкий не только подробно излагает ход легендарного боя, но и называет все 28 фамилий. В качестве источника сведений о ходе боя он называет бойца Натарова, который, якобы, был обнаружен им в госпитале, и умер ровно после его визита. Сам Гундилович погиб 10 апреля 1942 года, и каких-либо показаний по делу дать следствию просто не успел.

В апреле 1942 года, после многочисленных публикаций, основанных на творчестве Кривицкого, было подано ходатайство о посмертном присвоении всем погибшим звания «Герой Советского Союза». Приказ о награждении вышел 21 июля 1942 года.

 

Часть 2. Расследование.

О том, что в деле о подвиге 28 панфиловцев что-то нечисто, стало понятно после того, как начали появляться первые выжившие из числа «героически погибших», чья смерть была в подробностях расписана Кривицким со ссылкой на Натарова.

В мае 1942 года был арестован побывавший в немецком плену, но затем вышедший к своим боец 4-й роты 1075 полка 316-й дивизии Даниил Кужебергенов. На допросе он подтвердил, что является тем самым Кужебергеновым из очерка Кривицкого, но ни в каком бою не участвовал. Чтобы не портить картину с уже поданными документами на присвоение звания Героя Советского Союза, в наградных листах по ходатайству Капрова Даниила заменили на однофамильца Аскара Кужебергенова. Один «оживший» панфиловец ещё не был катастрофой.

Хуже стало после выхода приказа о награждении, когда остальные «погибшие герои» один за другим давали знать о себе и доказывали, что именно они и есть те самые Васильев и Шемякин. После войны к ним присоединились вернувшиеся из плена Шадрин и Тимофеев. Но окончательным основанием для расследования стал арест последнего выжившего «героя-панфиловца», дважды предателя И.Е. Добробабина.

С п е ц с о о б щ е н и е

В декабре 1944 года в 5-м стрелковом полку 297-й стрелковой дивизии, входящей в состав фронта, нами установлен оказавшийся в живых один из 28 героев-панфиловцев сержант Добробабин Иван Евстафьевич, 1913 года рождения, уроженец села Перекоп Валковского района Харьковской области, украинец, беспартийный, образование 3 класса… Из рапорта Добробабина, беседы с ним оперативного работника и его рассказов стало известно, что 18 ноября 1941 года по заданию политрука Клочкова, возглавляя, как командир отделения, одну из групп бойцов в числе 28 панфиловцев… он принял бой с немцами…

Начальник управления контрразведки «Смерш» 2-го Украинского фронта
Генерал-лейтенант (КОРОЛЕВ)
22 января 1945 года».

История его предательства и службы полицаем лежит за пределами данной статьи. Для нас сейчас интересно то, что выяснение деталей биографии Добробабина послужило началом полноценному расследованию «героического боя» Военной прокуратурой СССР. В 1946-м году следователями были опрошены корреспондент «Красной звезды» Коротеев, литературный секретарь Кривицкий, главный редактор газеты Ортенберг и бывший командир 1075-го стрелкового полка И.В. Капров.

По словам Коротеева, о геройском противостоянии «какой-то роты» 54 танкам ему 23-24 ноября рассказал в штабе 16-й армии комиссар 8-ой дивизии (316-я сд была к тому моменту переформирована в 8-ю гвардейскую) со ссылкой на политрука полка, который, впрочем, сам в бою тоже не был. В материалах политдонесения говорилось о том, что 5-я рота 1075-го полка погибла, но не отошла, и только два человека попытались сдаться. В донесении не упоминались фамилии, а с командиром полка связаться возможности не было. Также были опрошены местные жители, которые показали, что ещё в 1942-м году, после того, как весной сошел снег, вместе с командованием 1075 полка провели осмотр местности в районе разъезда Дубосеково, в ходе которого были найдены тела всего шести убитых красноармейцев, один из них опознан как политрук Клочков.

Кривицкий на допросе утверждал, что ни с кем из оставшихся в живых бойцов не встречался, а знаменитые слова политрука Клочкова «Тридцать танков, друзья, — сказал он бойцам, — придётся всем нам умереть, наверно. Велика Россия, а отступать некуда. Позади Москва» он придумал сам. Также литературным вымыслом он назвал описания ощущений и действий 28 героев.

И.В.Капров (показания 10 мая 1948 г.):
«Никто из корреспондентов ко мне не обращался в этот период, я никому и никогда не говорил о бое 28 панфиловцев, да и не мог говорить, так как такого боя не было. Никакого политдонесения по этому поводу я не писал. Я не знаю, на основании каких материалов писали в газетах, в частности в «Красной звезде», о бое 28 гвардейцев из дивизии имени Панфилова. В конце декабря 1941 г., когда дивизия была отведена на формирование, ко мне в полк приехал корреспондент «Красной звезды» Кривицкий вместе с представителями политотдела дивизии Галушко и Егоровым. (…) В разговоре со мной Кривицкий заявил, что нужно, чтобы было 28 гвардейцев-панфиловцев, которые вели бой с немецкими танками.»

Давайте же посмотрим, что именно писал Кривицкий в своих очерках, на кого ссылался, и как всё это стыкуется с показаниями выживших?

«Уже убит сержант Добробабин, убит боец Шемякин, истекает кровью Петренко, лежа на соломе, покрывающей дно окопа, мертвы Конкин, Шадрин, Тимофеев и Трофимов … прямо под дуло вражеского пулемёта идёт, скрестив на груди руки, Кужебергенов, и падает замертво»

Убит Клочков. Нет, он еще дышит. Рядом с ним окровавленным и умирающим, голова к голове, лежит раненый Натаров. Мимо них с лязгом и грохотом движутся танки врага, а Клочков шепчет своему товарищу: «Помираем, брат… Когда-нибудь вспомнят нас… Если жив будешь, скажи нашим…».

Он не кончил фразы и застыл. Так умер Клочков, чья жизнь была отдана мужественному деянию на поле брани.

Все это рассказал Натаров, лежавший уже на смертном одре. Его разыскали недавно в госпитале. Ползком он добрался в ту ночь до леса, бродил, изнемогая от потери крови несколько дней, пока не наткнулся на группу наших разведчиков. Умер Натаров — последний из павших двадцати восьми героев-панфиловцев. Он передал нам, живущим, их завещание.

Оставим в стороне вопрос, каким образом истекающий кровью боец несколько дней бродил по морозу, чтобы передать завещание Кривицкому, и тут же умереть. Беда в том, что боец Натаров погиб за два дня до начала немецкого наступления:

 «Красноармеец Натаров, будучи ранен, продолжил бой и вёл бой и вёл огонь из своей винтовки до последнего дыхания и героически погиб в бою.» Политическое донесение А. Л. Мухамедьярова от 14 ноября 1941 года. 

Помимо Натарова, в том же бою 14 ноября также погиб ещё один «герой-панфиловец» Душанкул Шапоков.

Интересно то, как детально Кривицким, со ссылкой на Натарова, описана гибель Добробабина, Шемякина, Шадрина, Тимофеева и Кужебергенова, учитывая, что все пятеро остались живы, а Кужебергенов ещё и прямо заявил, что ни в каком «бою 28 панфиловцев» не участвовал.

В ходе расследования Кривицкий показал, что всё описание деталей боя является его художественным вымыслом, включая такой характерный момент, как «свист Добробабина»:

Сержант Добробабин точно распределил цели. Немцы шли, как на прогулку, во весь рост. От окопа их отделяло уже 150 метров. Вокруг царила странная, неестественная тишина. Сержант заложил два пальца в рот, и внезапно раздался русский, молодецкий посвист. Это было так неожиданно, что на какое-то мгновенье автоматчики остановились. Затрещали наши ручные пулеметы и винтовочные залпы. Меткий огонь сразу опустошил ряды фашистов.

Атака автоматчиков отбита. Более семидесяти вражеских трупов валяются недалеко от окопа. Лица уставших бойцов задымлены порохом, люди счастливы, что достойно померились силами с врагом, но не знают они еще своей судьбы, не ведают, что главное — впереди.

Танки! Двадцать бронированных чудовищ движутся к рубежу, обороняемому двадцатью восемью гвардейцами. Бойцы переглянулись. Предстоял слишком неравный бой. Вдруг они услыхали знакомый голос:

— Здорово, герои!

К окопу добрался политрук роты Клочков.

…

— Ну, что, друзья, — сказал политрук бойцам. — Двадцать танков. Меньше чем по одному на брата. Это не так много!

…

Был еще и двадцать девятый. Он оказался трусом и предателем. Он один потянул руки вверх, когда из прорвавшегося к самому окопу танка фашистский ефрейтор закричал: «Сдавайс!» … Несколько гвардейцев одновременно, не сговариваясь, без команды выстрелили в изменника.

Непосредственные участники героического боя ничего не сообщали о своём невероятном подвиге вплоть до появления статьи Кривицкого и выходе приказа о награждении их звёздами Героя Советского Союза, а данное позже бойцами Шемякиным и Васильевым описание практически повторяет рассказ Кривицкого. Но, поскольку с выжившими в бою перед написанием статьи Кривицкий не общался, а сведения якобы почерпнул от находившегося на смертном одре бойца Натарова — который, как показали документы, погиб за два дня до произошедших событий — многие характерные моменты, такие как «свист Добробабина» и речи Клочкова, выдают в поздних рассказах участников вольный пересказ очерка Кривицкого. Памятуя о судьбе Даниила Кужебергенова, отрицавшего своё участие в бою, подобная синхронность изложения не вызывает удивления:

Из стенограммы беседы с И.Р.Васильевым, 22.12.1942

Потом сержант Добробабин, помкомвзвода был, свистнул. Мы по автоматчикам огонь открыли. Мы бьём, они, конечно, идут.

…

Уничтожили человек под 80. Там не до счёту, считать не приходилось.

…

После этой атаки политрук Клочков подобрался к нашим окопам, стал разговаривать.

…

Политрук Клочков заметил колонну танков. Говорит: «Движутся танки, придется ещё схватку терпеть нам здесь». Танков шло штук 20. Он говорит: «Танков много идёт, но нас больше. 20 штук танков, не попадет на каждого брата по танку».

…

Политрук Клочков заметил, что движется вторая партия танков, и говорит: «Товарищи, наверное, помирать нам здесь придётся во славу родины. Пусть родина узнает, как мы дерёмся, как мы защищаем Москву. Москва — сзади, отступать нам некуда».

…

Офицер вылез из танка и закричал; «Рус, сдавайтесь в плен!»… Но тут изменник вышел с правого фланга, поднял руки кверху, ударился в панику… В него прогремело несколько залпов. 

Из стенограммы беседы с Г.М. Шемякиным, 03.01.1947

Сержант Добробабин подал сигнал свистом. Мы поняли, а немцы в этот момент опешили — откуда свист… Мы открыли по ним огонь.

…

Мы их человек 80 уложили, остальные убежали.

…

Когда пошло на нас 20 танков, один струсил. Мы его расстреляли. Осталось нас опять 28. Тут командовал политрук Клочков. Он говорил: — Не страшно. Немного танков идет: на каждого не хватает по танку, ничего, не страшно.

…

Политруку Клочкову говорят: — Вы ошиблись: вы говорили, что не хватает по танку на брата, а сейчас больше, чем по два. Он говорит: — Ничего, не страшно. Велика Россия, но отступать некуда: позади Москва.

Так что и «свидетельства» самих участников не могут являться источником, поскольку имеют все признаки того, что «воспоминания о бое» являются лишь пересказом прочтённого в газете. При этом совершенно нельзя выбрасывать из рассмотрения свидетельство самого Кужебергенова, ещё в 1942-м году заявившего, что ни в каком бое не участвовал, а показания свои дал на основании газетных сообщений.

Справедливости ради следует сказать, что существует и другая версия, продвигаемая доктором наук Г. Куманёвым. Согласно ей, следователи угрозами заставили Кривицкого «признаться» в том, что он сочинил подвиг 28 панфиловцев:

В 1948 году Кривицкого привлекла бригада прокурора Афанасьева. Он подписал признание, что выдумал эту историю. Когда я узнал, что он вынужден был отречься от истории и сказать, что он все выдумал, я ему позвонил и спросил – Александр Юрьевич, что же вы наделали? Зачем вы сказали, что придумали это? А он говорит, понимаете, мне сказали: «Если не подпишешь, то мы немедленно тебя арестуем, а дальше выбирай – или Колыма, или Воркута. И оттуда ты уже не выйдешь»

Правда, у этой версии есть существенный недостаток: единственным её источником является сам Куманёв, которому, якобы, в одном из разговоров Кривицкий всё это и рассказал. Однако ни сам Кривицкий, ни другие участники дела, — Ортенберг, Коротеев, Капров, — публично никогда ни о каких угрозах в ходе следствия не упоминали.

В то же время есть строго обратный пример, связанный с персоной дважды предателя Добробабина. На волне Перестройки, в 1988-1989м годах, во многом благодаря усилиям Куманёва было начато повторное следствие по делу Ивана Евстафьевича Добробабина с целью полной реабилитации последнего. В заявлении в Военную коллегию Верховного суда СССР от 21 июля 1988 года, в том числе, говорилось:

«…следствие велось в худших традициях тех лет по хорошо известному сценарию, с грубейшим нарушением элементарных правовых норм, включая применение физических мер воздействия на меня, угрозы и запугивание свидетелей. Во всем этом следователь Бабочкин и другие весьма преуспели…»

«Группа поддержки» Добробабина в лице Куманёва и журналиста Мясникова опубликовали громкие обвинительные статьи в адрес Военной прокуратуры в газетах «Правда» и «Московский комсомолец». Однако непосредственно в ходе следствия лично Добробабин опроверг многое из того, что успел написать Куманёв:

«ВОПРОС. На допросе 29 декабря 1988 года вы показали, что заявление написано с ваших слов, но не лично вами. Так ли это?
ОТВЕТ, В июне — июле этого года, более точно припомнить не могу, я был приглашен в гости Куманевым Григорием Александровичем, с которым знаком с 1967 года. Помню, что познакомились мы с ним по поводу моего участия в бою под Дубосеково, В беседе со мной Куманев предложил мне поднять вопрос о своей реабилитации. Я согласился. Куманев расспросил меня об обстоятельствах боя, дальнейшей моей судьбе, сказал, что поможет составить от моего имени заявление. Через несколько дней он показал мне напечатанное на машинке заявление. Я его бегло прочел, не вникая в детали. Это заявление я подписал 21 июля 1988 года. Видимо, рассказывая Куманеву о своей службе в полиции, я допустил, возможно, какие-то неточности, возможно, что он меня по некоторым вопросам неправильно понял, поэтому в заявлении и появились факты, которые не отражали события так, как они происходили на самом деле… 18 ноября 1988 года в газете «Правда» была опубликована статья Куманева о моей судьбе. Эта статья также написана в основном с моих слов. Но в ней есть рад неточностей, которые я бы хотел сразу же оговорить.

Непосредственно по вопросу применения к нему «физических мер воздействия», угроз и запугивания свидетелей, Добробабин прямо ответил:

«Нет, этого я не подтверждаю, — заявил он следователю. — В ходе следствия но моему делу в 1947—1948 годах я какому-либо физическому воздействию со стороны допрашивающих меня лиц не подвергался. Каких-либо угроз применить ко мне физическое воздействие также не было. Помню только, что несколько раз, когда я не подтверждал чьи-либо показания, следователь Бабушкин повышал на меня голос, требовал, чтобы я говорил правду и не скрывал факты своей преступной деятельности. Обещал, если я буду говорить неправду, то мой срок наказания будет увеличен. Одновременно он говорил, что если я искренне все буду рассказывать, то и срок наказания будет меньше… обмана со стороны следователя по отношению ко мне также не было. В основном мой допрос велся спокойно… В заявлении также неправильно указано, что в ходе расследования моего дела в 1948 году угрожали свидетелям, запугивали их.
Это также неправда. Я такими фактами не располагал. Хочу сразу заявить, что заявление от 21 июля 1988 года написано по моей просьбе, с моих слов. Однако я сам его не читал, поверив написанному. Видимо, писавший это заявление частично что-то добавил от себя. В этой части я свое заявление не подтверждаю. Еще раз подчеркиваю, что меня в ходе следствия в 1948 году никто не бил, (мне) не угрожал. Претензии в этой части к следователю Бабушкину (а не как написано в заявлении — Бабочкину) я не имею…»

Таким образом, утверждения Куманёва об угрозах в отношении Кривицкого следует воспринимать с огромной долей скепсиса. С другим примером голословных заявлений Куманёва мы ещё столкнёмся далее по тексту. Сама же история дважды предателя Ивана Добробабина находится за рамками данной статьи. Наиболее подробно она изложена в статье Главного военного прокурора СССР генерал-лейтенанта юстиции Ф.А. Катусева «Чужая слава Ивана Добробабы».

Но даже если предположить, что версия с запугиванием действительно имела место быть, то совершенно непонятно, кто заставил Кривицкого в своей статье от 22 января ссылаться на смертельно раненого бойца Натарова?

Обобщая вышесказанное, приходится сделать вывод: литературный секретарь газеты «Красная звезда», основываясь на заметках Чернышёва и Коротеева, сочинил героическую историю, не выезжая на фронт, не разговаривая с участниками боёв. Затем, когда история неожиданно набрала ход, он получил от редакции задание узнать имена 28 погибших в бою героев. Когда в конце декабря 1941г. Кривицкий всё-таки выехал в расположение 316-й дивизии, то, выяснив на месте, что о героическом бое ничего не известно, вместо исправления своей ошибки он прямо и формально выполнил приказ начальства: выдал список из 28 фамилий «погибших героев». Из их числа Васильев, Шадрин, Шемякин, Тимофеев, Кужебергенов и Добробабин оказались живы, а Натаров и Шокоглы погибли ещё 14 ноября.

Из этого следует, что фамилии героев были просто без разбора надёрганы из списка безвозвратных потерь (в который, помимо убитых, входили и без вести пропавшие). Для оправдания выдуманного описания боя была придумана история со смертельно раненым бойцом Натаровым, фамилия которого, будучи взятой всё из того же списка безвозвратных потерь, стала ещё одним не вписывающимся в легенду фактом. При должном выполнении порученного задания, Кривицкий узнал бы об этом, и хотя бы мог выбрать в качестве «свидетеля» другого красноармейца, но этого не сделал.

И последнее.

Ещё 19 ноября 1941 года, в связи с присвоением 316-й сд звания гвардейской, в газете «Известия» была опубликована статья «8 гвардейская дивизия в боях», в которой кратко был описан подвиг, похожий на «подвиг 28 панфиловцев». Указывалось, что рота 316-й дивизии была окружена немецкими танками, но отбила атаку и прорвалась к своим. В тот же день в газете «Правда» вышла статья «Боевая орденоносная», в которой раскрывались подробности боя, во многом похожие на описание Коротеева и Чернышёва. В статье говорилось о бое 6-й роты 1075-го полка старшего лейтенанта Г.А. Маслова:

«В этот день танки атаковали наш батальон прямо в лоб. Артиллеристы расстреливали их прямой наводкой. Несколько танков загорелось. Группа стальных чудовищ зашла слева, прорвалась к окопам, под гусеницами стали гибнуть отважные бойцы, забрасывавшие танки ручными гранатами и зажигательными бутылками. Но и танки останавливались, пылая. 17 танков было уничтожено в этот день. Остальные в беспорядке отошли, бежали с поля боя. Но на другой день немцы снова пошли в атаку. Рота Маслова была окружена. Глубоко и тщательно зарывшись в землю, герои отбивали все попытки врага.

Дата подвига роты Маслова – 16 октября 1941-го года. Вполне вероятно, что Коротеев и Чернышёв видели эту заметку перед своим визитом в штаб 16-й армии. Там они, как уже было сказано, услышали разговор о бое «какой-то роты 1075 полка», а дата 16 октября впоследствии была заменена на 16 ноября, ближе к дате поездки корреспондентов на фронт. Кривицкий же в своём очерке ориентировался на статью из «Правды» и «испорченный телефон» Коротеева-Ортенберга.

То есть, реальный бой 6-й роты в октябре 1941, за который Маслов был награждён орденом Боевого Красного знамени, с артиллерией и средствами поддержки, после которого бойцы вышли из окружения, был росчерком пера превращён в бой совершенно других людей из 4-й роты, голыми руками, в ноябре, где «все погибли».

Часть 3. Немцы врут?

Переходя непосредственно к бою 16 ноября, нельзя не отметить, что в немецких документах как класс отсутствует разъезд Дубосеково. Не то что нет описания «героического боя» — даже самого места такого нет, и в качестве направления наступления Дубосеково не фигурирует. Но, может быть, немцы просто-напросто решили скрыть свой разгром от будущих исследователей и замолчать столь вопиющий эпизод?.. Давайте разберёмся.

Прежде всего, следует сказать, что журнал боевых действий соединения, в общем-то, не предназначался для послевоенных историков. Это, по сути, описание происходящих событий в реальном времени — доклады соединений, происшествия, общая обстановка, принимаемые решения. К тому же, о многих подвигах советских бойцов и командиров мы, наоборот, узнали именно из трофейных документов. Наиболее характерные примеры — оборона Брестской крепости, о которой стало известно из трофейных документов 45-й пехотной дивизии Вермахта, осуществлявшей штурм, и «Расейняйский КВ», о котором стало известно из документов немецкой 6-й танковой дивизии и мемуаров командира боевой группы Эрхарда Рауса.

Помимо этого, немцы не особо стремились «спрятать» свои неудачи от собственного руководства (для которого, собственно, журнал боевых действий и имел значение). Так, например, в деталях был описан ход разгрома частей 8-й танковой дивизии под Сольцами 15-17 июля 1941г., или злоключения всё той же группы Рауса под Расейняем 24 июня.

Но, действительно, сам факт отсутствия в жбд 2-й танковой дивизии информации о бое «28 панфиловцев» ещё ничего не доказывает, и здесь, чтобы разобраться, нужно обратиться к другим аналогичным случаям.

Чуть ли не самым крупным успехом советских войск в оборонительных боях 1941-го года стал так называемый «Бой подольских курсантов». Тогда, 16 октября, моторизованная колонна 19-й танковой дивизии немцев попала в засаду и была расстреляна сводным отрядом курсантов Подольского артиллерийского и пехотного училищ. В ходе боя колонна была разгромлена, 14 танков оказались уничтожены, а пехота рассеяна.

Казалось бы, такие значительные разовые потери бронетехники, да ещё и на подступах к Москве, должны были оказаться тайной за семью печатями — однако же нет. Подвиг подольских курсантов полностью подтверждается с обеих сторон — и с советской, и с немецкой. Более того, с немецкой стороны он известен намного больше, поскольку именно экстраординарность случая привлекла внимание, следствием чего стало обилие сделанных немцами фотографий собственного разгрома.

Аналогичная ситуация произошла в эпизоде с разгромом частей 3-й танковой дивизии у Могилёва 12 июля 1941-го, но на этот раз фотографии были за авторством советских корреспондентов. Поскольку поле боя осталось за советскими войсками, ввиду столь важного успеха из Москвы прибыли корреспонденты. Всего на Буйничском поле были подбиты 18 немецких танков, не считая бронетранспортёров и прочей техники.

Иная ситуация с так называемым «Боем Колобанова».

Согласно описанию с советской стороны, в июле 1941 года на подступах к Ленинграду точно так же немецкая танковая колонна 1-й танковой дивизии угодила в засаду, на этот раз танковую. Рота танков КВ под командованием старшего лейтенанта З.Г. Колобанова уничтожила целых 43 немецких танка, в том числе 22 экипажем танка самого Зиновия Григорьевича.

Данный бой подтверждается исключительно с советской стороны, никакого указания на разгром в немецких документах не имеется. Более того, потерь у немецкой 1-й танковой дивизии, наступавшей через «колобановский перекрёсток» не обнаруживается. Зато потери есть у соседней 6-й танковой дивизии, поэтому, в лучших традициях «28 панфиловцев», начинаются танцы с бубнами, чтобы любой ценой «загнать» в пресловутую засаду именно 6-ю танковую дивизию, невзирая на отсутствие любых документов, подтверждающих такие смелые манёвры.

Но, как бы то ни было, о «бое Колобанова» стало известно не из «Красной звезды». Прежде всего, описание боя было изложено в представлении к званию Героя Советского Союза и докладе по результатам боёв командиром 1-го танкового полка, в составе которого воевала рота Колобанова. Также описание боя присутствует в телеграмме начальника политуправления Северного фронта, дивизионного комиссара Пожидаева, направленной спустя 2 дня после боя. В данном случае мы, скорее всего, имеем дело с реальным боем, пусть и значительно приукрашенным в донесениях.

Случай же «боя 28 панфиловцев» совершенно уникален, поскольку о героическом бое неизвестно не только немцам, но и советской стороне!

Согласно боевому донесению №22 316-й стрелковой дивизии от 13.00 16 ноября, противник к 10.00 овладел Нелидово и Петелино, а к 11.00 и Бол. Никольское. Место героического боя — разъезд Дубосеково — никак не упоминается, равно как и нет места для четырёхчасового боя с полусотней немецких танков. И здесь советские данные относительно направления действий немцев полностью стыкуются с данными противника. Никакого Дубосеково на направлении удара.

В боевом донесении №25 от 19.11.1941, в котором подводились итоги боёв 8-й гвардейской стрелковой дивизии 16-18 ноября также не находится никаких следов «героического боя» с 54 немецкими танками — за два дня боёв 1075-й полк претендует на целых 4 (прописью: четыре) уничтоженных танка.

Ничего о героическом бое не знали ни командир полка И.В. Капров, ни комиссар полка А.Л. Мухамедьяров, что заслуживает отдельного упоминания.

В ходе боёв 16-18 ноября 1075-й полк был практически уничтожен, из всего полка в строю осталось лишь 120 человек, меньше роты. За большие потери и отход полка Капров и Мухамедьяров были сняты с должностей. Но почему же они не привели в свою защиту пример героического боя? Ведь уничтожение 18 танков, как можно было убедиться выше, случай для 1941 года вообще исключительный, единичный, и командир полка, нанесшего врагу столь серьёзные потери, заслуживает не разжалования, а награды! Но нет, Капров и Мухамедьяров никакого героического боя себе в заслуги не поставили.

Не знал о героическом четырёхчасовом бое с 54 немецкими танками солдат своей роты и командир 4-й роты капитан П.М. Гундилович. Об этом можно уверенно говорить на основании его письма жене погибшего политрука Клочкова, написанного 10 декабря 1941 года. Как нетрудно заметить, живописуя героическую смерть друга, находившегося в одном с ним окопе, Гундилович ни разу не упоминает о каких бы то ни было танках. Лишь «несколько десятков врагов», сражённых «пулемётным огнём»:

Уважаемая тов. Клочкова!

С тяжкой болью в сердце приходится вам сообщать что Василий Георгиевич пал смертью храбрых, защищая родную землю от фашистских захватчиков.
Василий Георгиевич был любимцем не только нашего подразделения, но и всей части. Постоянно веселый и жизнерадостный он умел поддержать боевой дух своих подчиненных. Храбрый и самоотверженный в боях с врагами он первый в нашей части за боевое отличие был награжден высшей правительственной наградой – Орденом Красного Знамени.

Я лично с Василием Георгиевичем служил с первого дня мобилизации, вместе с ним организовывали и обучали наше подразделение, с первого дня вместе рука об руку участвовали в боях и для меня потеря боевого друга – самая тяжкая утрата.

Так было и 16 ноября 1941 г около разъезда Дубосеково, Калининской ж.д. Утром завязался бой с значительно превосходящими силами противника. Бойцов, воспитанных Василием Георгиевичем, не сломило численное превосходство врага. Завязался неравный бой. Шквальным пулеметным огнем противнику был нанесен значительный урон. Несколько десятков фашистских собак валялось убитыми перед нашим фронтом, в том числе 4 фашиста сраженные меткими выстрелами Василия Георгиевича. Мы с ним находились, как всегда в одном окопе, вели огонь, поражая без промаха врагов. Подходил к концу третий час боя, и в это время вражеская пуля сразила моего боевого товарища.

Весть о смерти Василия Георгиевича с быстротой молнии облетела ряды бойцов. Месть за своего любимого политрука была ответом за эту тяжкую утрату. Бой разгорелся с новой силой, враг был разбит наголову.

Пусть будет единственной утехой вашей тяжкой утраты то, что Родина никогда не забудет героических подвигов Василия Георгиевича, его имя войдет в история лучших людей, погибших защищая родину от фашистской сволочи.

От моего личного имени от имени всех бойцов и командиров нашего подразделения выражаю вам искреннее соболезнование и совместно с вами разделяем эту тяжелую утрату.

Командир подразделения

Гундилович П. М

10.12.41.

У читателя может возникнуть логичный вопрос: но если Дубосеково не лежало на пути немецкого наступления, и никакого героического боя с 54 танками не было, то с кем же сражался Клочков? Ответ на этот вопрос будет дан ниже, пока же кратко поясним: Клочков погиб в бою с зачищавшей местность в тылу наступления немецкой пехотой.

Подытоживая вышесказанное, подобная несуразная ситуация, когда рота полка несколько часов выдерживает массированные танковые атаки, да ещё и оставляет на поле боя уничтоженными 18 машин, а про это совершенно никто ни слухом ни духом, возможна исключительно в одном случае: если бы все «28 панфиловцев», как говорится в легенде, действительно погибли, и похоронили сведения о своём подвиге вместе с собой.

С показаниями свидетелей мы уже разобрались ранее, а теперь хотелось бы поговорить о технической стороне вопроса. Ведь всё равно можно предположить, что героический бой действительно был, просто, как и в случае с боем Колобанова, его ход впоследствии сильно приукрашен? И здесь на первый план выходят реальные возможности частей и соединений. Следует выяснить, была ли у «28 панфиловцев», можно сказать, «техническая возможность» совершить подвиг.

Для подольских курсантов была заблаговременно подготовлена система обороны, включающая в себя бетонные ДОТы, из которых по немецким танкам били длинноствольные 76-мм и 85-мм зенитные орудия. Их противником была одна из слабейших в Вермахте 19-я танковая дивизия, вооружённая чешскими танками 38(t). На 22 июня 1941 года, помимо 110 танков 38(t), она насчитывала также 77 безнадёжно устаревших PzI-PzII.

У Колобанова были в распоряжении танки КВ, способные поражать танки противника и достаточно устойчивые к ответному огню.

А что же было у «28 панфиловцев»?

2 (прописью: два) противотанковых ружья на батальон против танков 2-й танковой дивизии, которая на момент октября 1941 года насчитывала 20 PzIV, 105 PzIII и 63 PzII. В 1941-м году немецкие «тройки» и «четвёрки» были практически неуязвимы не только для противотанковых ружей, но и для основных советских противотанковых пушек калибром 45-мм. Каким образом, обороняясь в чистом поле против орд немецких танков, даже если это были только устаревшие PzII, можно не то что уничтожить 18 машин, но и просто отбиться — загадка. К тому же, согласно схеме обороны 1075-го полка, противотанкисты 15.11 действовали совместно с 5-й ротой у Ширяево, а затем заняли позиции с 6-й ротой в Петелино.

Может быть, дело в чудодейственных бутылках с горючей смесью? На этот счёт тоже есть документы в журнале боевых действий всё той же 2-й танковой дивизии, в бою со всё той же 316-й стрелковой, от октября 1941-го года:

17.10.41 при наступлении на Федосино во время боя с неприятелем в окопах, несколько бутылок с зажигательной смесью попали в корму танка, вызвав столб пламени высотой свыше 1 метра. Водитель увеличил скорость и потоком ветра от движения сбил пламя назад. Однако через решетку воздухозаборника огонь перекинулся в моторное отделение. После того, как танк отъехал примерно на 1 км от вражеских позиций, пламя было потушено огнетушителем с башни. Содержимое огнетушителя было вылито на загоревшийся закрепленный на броне запасной опорный каток, на деревянные части антенного оборудования и шанцевый инструмент. Также на тлеющие участки была вылита 20-литровая канистра воды. Обитые стальным листом ящики для хранения ЗИП, закрепленные на танке, не загорелись.
В особенности требуется предохранять от попадания коктейлей Молотова танковое оборудование для радиосвязи.»

То есть, даже если бы немецкие танки просто стояли на месте и молча взирали на то, как их забрасывают бутылками КС, эффект от их применения был бы пренебрежимо мал.

Часть 4. Ход боя.

История боя 16 ноября началась несколькими днями ранее. В рамках подготовки решающего наступления на Москву, немцами был запланирован ряд частных наступлений с целью улучшения исходных позиций. Такое частное наступление планировала и 2-я немецкая танковая дивизия, ставившая целью в связке с 11-й тд и 35-й пд выйти к Волоколамскому шоссе. С советской стороны также планировались наступательные действия. Верховное командование не готово было смириться с недавней потерей Волоколамска, и привлекало к контрнаступлению уже изрядно потрёпанную в боях за город 316-ю стрелковую дивизию, кавалерийский корпус генерала Доватора, 1-ю гв. и 27-ю танковые бригады.

Дата начала немецкого частного наступления была обозначена как день Х-2. Соответственно, когда начало общего наступления на Москву было назначено на 18 ноября, определилось и время частного удара: утро 16 ноября 1942 года. Таким образом, немцы упредили своим наступлением советские войска в нанесении контрудара.

Для выполнения задачи 2-й танковой дивизией были сформированы три боевые группы, которые и станут основными действующими лицами в бою у Дубосеково. Основной удар наносился боевыми группами 1 и 2, поддержку им оказывала боевая группа-3.

•  В первую боевую группу (БГ-1) вошли: Schtz.Rgt.2 (2-й стрелковый полк), II./Pz.Rgt.3 (танковый батальон), II./A.R.74 (артиллерийский дивизион), 2./Pz.Jag.Abt.38 (противотанковая рота), зенитная батарея 2./Fla.47, 3-я рота саперного батальона Pz.Pi.Btl.38;
•  Во вторую боевую группу (БГ-2) вошли: Kradschtz.Btl.2 (мотоциклетный батальон) без 1-й разведроты, одна рота тяжелых и одна рота легких танков Pz.Rgt.3 (в 1941-м году танки PzIV числились в немецкой армии как «тяжёлые»), одна батарея A.R.74, батарея 1./le.Flak.Abt.76 (без одного взвода), 1-я рота саперного батальона Pz.Pi.Btl.38
•  В третью боевую группу (БГ-3) вошли: Schtz.Rgt.304 (стрелковый полк), I./Pz.Rgt.3 (батальон танкового полка без двух рот), III./A.R.74 (артиллерийский дивизион), Bb.74 (дивизион арт.наблюдения), Nbl.Abt.74 (дивизион залповых/химических минометов)

Соответственно, боевым группам были подробно расписаны задачи (цитаты из журнала боевых действий 2-й тд):

«Для проведения частного наступления в день Х-2 приказываю:

a) Боевой группе 1 в Y-время выступить из своего сектора охранения и занять высоты в районе Рождествено-Лысцево-Голубцово-Авдотино. До выхода к Покровскому передовых частей 5-й танковой дивизии, организовать на шоссе Истра-Волоколамск оборону боеспособным подразделением с 5-см противотанковыми пушками.

b) Боевой группе 2 в Y-время выступить из своего сектора охранения и атаковать противника перед фронтом боевой группы 3 в направлении Никольское-Нелидово, преодолеть вражеские позиции перед боевой группой 3 и зачистить местность совместно с боевой группой 3 от окруженных неприятельских групп.

c) Боевой группе 3 перейти в наступление, как только наступление боевых групп 1 и 2 даст результат, зачистить местность перед своими прежними позициями совместно с боевой группой 2 до расположения боевой группы 1.

В день Х-1 боевым группам 1,2,3 зачистить занятую местность и обеспечить прохождение снабжения.

Развитие немецкого наступления.

Важное замечание: в ноябре 1941 года Берлинское время, по которому ведутся записи в журнале боевых действий, отличалось от Московского зимнего не на 2 часа, а на 1 час ввиду продления немцами «летнего времени» в октябре 1941-го.

6.30 Начало наступления.
С 7.00 поддержка штурмовой авиации.
7.40 Боевая группа 2 достигает Нелидово. Малочисленный противник. 

8.00 Донесение 74-го артполка (A.R.74): Морозово и Ширяево заняты боевой группой 1. Сопротивление противника довольно слабое.
9.13 Боевая группа 1 достигает Петелинки.

На пути наступления боевой группы-1 из Ширяево на Петелино («Петелинки» у немцев) занимала позиции 5-я рота 2-го батальона 1075-го полка. Важное замечание: именно о героическом бое 5-й роты корреспондент Коротеев слышал рассказ в штабе фронта, что и написал в своём очерке. Но героического четырёхчасового боя предсказуемо не получилось: при всём героизме бойцов удержать атаку батальона танков с мотопехотой не представлялось возможным. 5-я рота меньше чем за час была уничтожена, а остатки оттеснены в леса.

9.45 Донесение боевой группы 2: Укрепления противника севернее Потинки (Potinki) захвачены. Достигнута южная окраина Никольское. Противник в полевых укреплениях севернее Никольское. Наступление продолжается.
10.12 Боевая группа 1 достигает окраины леса 1 км севернее Петелинки.

10.30 Донесение 74-го артполка (A.R.74): Передовая линия боевой группы 1 по окраине леса 300 м севернее Ширяево. В лесу неприятель. Дозоры разведывают дорогу. 

За позициями 5-й роты в деревне Петелино занимала оборону 6-я рота 1075-го полка. Именно вокруг Петелино развернулся без преувеличения героический четырёхчасовой бой, в котором 6-я рота почти полностью погибла. Её командир Григорий Андреевич Маслов (герой боя 16 октября) за этот бой был отмечен командованием и представлен полковником Капровым к ордену Боевого Красного Знамени, а политрук Пётр Борисович Вихрев, находившийся в самом аду, посмертно стал Героем советского союза по личному представлению командующего Западным фронтом Г.К. Жукова через год (!) после награждения описанных Кривицким панфиловцев.

Но что же пресловутая 4-я рота «28 панфиловцев»?

Как наглядно заметно, разъезд Дубосеково, в районе которого оборонялась 4-я рота, находился в промежутке между БГ-1, наступающей через Морозово-Ширяево на Петелино, и БГ-2, наступающей на Нелидово-Никольское, и в зону немецкого наступления не попадал никоим образом. БГ-2 наступала севернее Дубосеково параллельно железной дороге приблизительно в 1 километре от разъезда, БГ-1 восточнее Дубосеково, а затем повернула на север в 1,5 километрах за Дубосеково.

На этом месте история заканчивается, и начинаются спекуляции.

Работа историка от работы пропагандиста в корне отличается подходом к вопросу. Если историк изучает факты и делает на их основании выводы, то пропагандист под уже готовые выводы подгоняет факты.

С точки зрения историка ситуация с Дубосеково выглядит однозначно: немцы типично для себя наступают двумя боевыми группами, нанося удар по сходящимся направлениям, Дубосеково оказывается обойдённым в тылу. Затем боевая группа-3 проводит зачистку, а БГ-1 и БГ-2, перегруппировавшись и усилившись частью БГ-3, развивают наступление к Волоколамскому шоссе. Никакой возможности у располагавшейся в районе Дубосеково 4-й роты поучаствовать в героическом многочасовом бою с танками просто нет, поскольку Дубосеково на направлении немецкого наступления просто не находилось. Это объясняет и обнаружение местными жителями всего 6 трупов в районе разъезда.

Часть 5. Попытки пересмотра событий.

Несмотря на это, регулярно предпринимаются упорные попытки всё-таки доказать реальность «подвига 28 панфиловцев», особенно когда тема выносится на высший государственный уровень (см. высказывание министра культуры Мединского).

Но если из документов никак не следует доказательств боя, то их приходится выдумывать методом всевозможных допущений, искажений, а зачастую просто подтасовки данных. Сперва постулируется: «Подвиг 28 панфиловцев безусловно был» — а дальше следует найти любые факты, которые можно было бы трактовать как его подтверждение.

Главная проблема в версии подвига, как мы уже выяснили — тот факт, что Дубосеково просто находилось в стороне от наступления немецких боевых групп. Следовательно, для устойчивости теории, рассыпающейся под весом доказательств, надо любыми способами «загнать» немецкие танки под Дубосеково, где и должен состояться героический бой. И не просто под Дубосеково, а именно на позиции 4-й роты Гундиловича, иначе легенда, как пасьянс, не сойдётся.

Для этого используется максимально вольная трактовка дневного донесения 2-й танковой дивизии в V армейский корпус, в котором говорится:

13.30 Боевая группа 1 ведет бой с противником, который упорно обороняется на лесных опушках южнее шоссе, по линии севернее Ширяево-1,5 км южнее Петелинки. Боевая группа 2 находится примерно в 2600 м севернее Никольское и готовится к бою с противником в лесу южнее ручья Бесовка. Боевая группа 3 своим правым флангом зачищает местность западнее Нелидово-Никольское.
Впечатление: южнее шоссе не слишком сильный противник упорно обороняется, используя лесные массивы.

Что происходит дальше?

А дальше современные исследователи, пытающиеся доказать подвиг, открывают «Яндекс-карты», берут линейку, и с точностью плюс-минус лапоть делают вывод: «севернее Ширяево-1,5км южнее Петелинки» это именно Дубосеково! А от 6:30 до 13:30 аж целых семь часов боя, вот вам доказательство подвига панфиловцев! А «не слишком сильный противник упорно обороняется» это точное описание 28 героев!

Прежде всего, стоит указать на противоречивость данной записи, которая не стыкуется с более ранними записями в журнале боевых действий самой дивизии.

Если говорится «южнее шоссе», то какое к этому имеет отношение Дубосеково? Речь идёт конкретно о тот моменте, когда Петелино уже взято, и идут бои по дальнейшему прорыву к Волоколамскому шоссе, цели немецкого наступления. Почему фраза про «не слишком сильный противник упорно обороняется» однозначно трактуется как бой у Дубосеково? Видимо, только потому, что так хочется. Далее, сама запись «севернее Ширяево – 1,5км южнее Петелинки» может содержать банальную ошибку при передаче из дивизии в корпус, и речь идёт о «1,5 км севернее Петелинки», что, как раз-таки, полностью стыкуется с положением дел на 13:30. Как мы помним, ранее, в 10:12, Боевая группа 1 достигает окраины леса в 1 км севернее Петелино, далее следует продолжительный прорыв упорной обороны «на опушках леса».

Но даже без предположения об ошибке в донесении у легенды «Подвига 28 панфиловцев» возникает ряд проблем.

Прежде всего, как мы знаем, Петелино было достигнуто боевой группой 1 уже в 9:13, а к 10:15 фронт уже проходит в 1 км севернее. И это, внимание, полностью подтверждается советской стороной. Но правдорубов данный факт не останавливает, и никакого вменяемого объяснения, как немцы оказались в Петелино, если был многочасовой бой под Дубосеково, просто не предлагается.

Следуя задаче «любой ценой загнать немецкие танки под Дубосеково» делается утверждение, что немцы, атаковав из Ширяево в сторону Петелино, не смогли пробиться через оборону 5-й роты 1075 полка, и поэтому вынуждены были сделать петлю и пробиваться через позиции 4-й роты. На вопрос, как эта версия соотносится с тем, что немцы к 9:13 уже пробились через 5-ю роту и были у Петелино, ответа нет.

Более реалистичным является предположение, что немцы действительно вышли к Петелино в 9:13, но атаковали через Дубосеково, просто легендарный бой сильно приукрашен, и в действительности длился не 5 часов, а происходил как раз в промежутке между 8.00 и 9:13 часами.

Но и здесь беда. Прежде всего, как уже упоминалось, ни о каком Дубосеково в немецких документах упоминания нет. В 8:00 в Ширяево, в 9:13 уже в Петелино. И тут в дело вмешивается то, что рисователи стрелочек по Яндекс-картам упускают из вида. Дело в том, что на использовавшихся немцами картах-трёхвёрстках боевую группу-1 отделяет от железной дороги и разъезда Дубосеково глубокий лесной овраг с ручьём, он же чётко виден на аэрофотосъёмке. Таким образом, пути для БГ-1 на Дубосеково просто физически не было. Данный овраг тянется вдоль железной дороги, и выходит аккурат к Петелино, и именно вдоль него атаковали немцы.

А что же Боевая группа 3, которая должна была вступить в дело после полудня и зачистить тылы ушедших вперёд боевых групп 1 и 2?

Боевая группа 3 сообщает, что с 12.15 2-я рота 304-го стрелкового полка зачищает местность за боевой группой 2. 3-я рота отправлена в Нелидово и занимает оборону фронтом на восток, тогда как 2-я рота остается в Никольском. II-й батальон 304-го полка установил соединение с боевой группой 2 у Ядрово. 7-я рота вместе со 109-м пехотным полком продвигается на Чепцы и к вечеру достигает поселка.

Таким образом, основные действия БГ-3 вела вслед БГ-2, а для зачистки привлекались относительно малые силы пехоты. Скорее всего, 4-я рота Гундиловича, к тому моменту уже находящаяся в окружении, была зачищена именно 3-й ротой 1-го батальона 304-го пехотного полка, направленной в Нелидово (максимально близко к разъезду Дубосеково), и именно этот бой с пехотой описан капитаном в письме жене Клочкова.

Здесь можно возразить: но ведь в боевой группе-3 тоже были танки? И «28 панфиловцев» могли вести свой героический бой именно с ними? Действительно, в составе БГ-3 были танки (один батальон без двух рот), но в сообщении в дивизию чётко расписаны силы, привлечённые к зачистке местности у Дубосеково, об использовании при этом танков никаких указаний нет. Согласно приказу, танковый батальон выполнял изначально поставленную задачу – следовать за БГ-2. Теоретически, часть 4-й роты всё же могла также «попасть под раздачу» танков при утреннем прорыве немцев к Петелино и Нелидово, что объясняет разрозненные упоминания о бое с танками, но места для многочасового героического боя по-прежнему нет.

Но, может быть, БГ-1, достигнув Петелино, повернула свой танковый кулак в тыл, к Дубосеково и 4-й роте? И действительно, в дневном донесении 316-й сд №22 от 13.00 в штаб 16-й армии есть, на первый взгляд, странная запись:

«1075 сп — ведёт бой на участке отм. 251,0. В 11:30 пр-к оставил Петелино направив свои танки на Волоколамск и Ширяево»

«На Волоколамск» означает движение в сторону боевой группы-2, ведущей упорный бой за высоту 251,0. А вот движение в сторону Ширяево оказалось неверно оценено штабом Панфилова. Боевая группа-1, оставив основными силами в 11:30 Петелино, вышла на железную дорогу, и уже в 12:00 танки с мотопехотой вновь появились из «тумана войны», но не в Ширяево, а у ж/д станции Матрёнино, расположенной глубоко в тылу советской обороны, и высоты 231.5. В дневное донесение эта информация по какой-то причине не попала. Возможно, о потере Матрёнино, которое было приказано упорно оборонять, не хотели докладывать до выяснения результатов контрудара, но появление немцев зафиксировали поддерживавшие 316-ю сд танкисты 1-й гвардейской танковой бригады М.Е. Катукова:

«Танки и пехота противника, заняв Петелино, к половине дня 16.11.41 г. появились [у] станции Матрёнино.

Для уничтожения противника на станции Матрёнино и последующей обороны её в 17:00 16.11.41 г. от 1-й гв.тбр был выслан сводный батальон НКВД с 6-ю танками.

К моменту выхода батальона в район станции, противник оттуда был выбит частями 316-й стрелковой дивизии.

Станцию Матрёнино оборонял 1-й батальон 1073-го полка 316-й сд под командованием ещё одного настоящего героя-панфиловца старшего лейтенанта Бауыржана Момыш-улы. Поначалу заняв станцию, немцы были выбиты контратакой. Матрёнино удерживалось советскими войсками ещё три дня, в том числе в полном окружении, после чего остатки батальона благополучно прорвались к своим, сохранив боеспособность. Но, в отличие от 28 бойцов, фамилии которых привёл Кривицкий, Момыш-улы получил свою звезду героя только в 90-м году, уже после своей смерти.

Потерпев неудачу на кратчайшем пути к Волоколамскому шоссе, немцы продолжили наступление через Петелино: боевая группа-1, прорвавшись, быстро достигает Волоколамского шоссе и прорывается за него, занимая Рождествено, а боевая группа-2 захватывает расположенное на шоссе Ядрово, где громит штаб 1073-го полка. Цели немецкого частного наступления оказываются достигнутыми уже к середине дня.

13.20 Боевая группа 1: оборона противника в лесу севернее Петелинки прорвана. 

14.00 Боевая группа 1: Рождественно достигнуто.
14.15 Боевая группа 2: Ядрово взято. Шоссе заминировано. Батальон зачищает лес у Ядрово. Ведется разведка на север. 

Таким образом, использовать пресловутую запись в ЖБД 2-й танковой дивизии в качестве подтверждения «подвига 28 панфиловцев» нельзя, и легенда лишается и без того хлипких подпорок. Другие версии о том, как БГ-1 разделялась на более мелкие боевые группы, которые кружили вокруг Дубосеково и заходили со стороны полосы БГ-2 даже не будем рассматривать, ибо они обосновываются другими, столь же бездоказательными утверждениями, и не находят никакого отражения в документах.

И наконец, самое интересное в «деле 28 панфиловцев» — аэрофотосъёмка.

Благодаря немцам, систематически производившим разведку окрестностей Москвы в 1942-1943 годах, мы можем воочию взглянуть на места тяжёлых боёв 16 ноября 1941 года.

Это Петелино, место, где немцы из БГ-1 действительно остановились на 3 часа:

Это высота 251,0 за Большим Никольским, где прорывалась БГ-2:

 

А это… Дубосеково:

 

Собственно, нагляднее некуда – отсутствие серьёзных оборонительных позиций, особенно на фоне позиций у высоты 251,0.

Часть 6. О роли подвига.

При попытке разобраться в деталях боя 16 ноября неизменно натыкаешься на обвинения в осквернении святого подвига, попытке переписать историю и дискредитировать героев. Каким образом изучение истории вместо литературного творчества Кривицкого что-либо оскверняет, не очень понятно. Как правило, об этом говорят люди, даже отдалённо не слышавшие о расследовании «подвига» ещё военной прокуратурой СССР.

Возникает несколько требующих ответа вопросов:

1)      Если «Подвига 28 панфиловцев» не было, то куда же подевались бойцы 4-й роты, ведь через 2 дня боёв от всего 1075 полка осталось лишь 120 человек? Случилось с ними ровно то, что и со всей дивизией – бойцам пришлось прорываться из окружения, в результате чего многие, как Клочков, погибли в бою, а часть попала в плен. От 690-го полка той же дивизии, без героических историй осталось всего 180 человек, а от 1073-го полка 200. При этом, часть бойцов дивизии оказалась рассеяна по окрестным лесам, и впоследствии присоединилась к кавалерийскому корпусу Доватора, либо к партизанам.

2)      Если «Подвига 28 панфиловцев» не было, то почему немцы не пошли дальше на Москву? Ответ прост – немцы не пошли на Москву 16 ноября, поскольку выполняли задачи частного наступления, и выполнили их уже к 17.00 того же дня. На Москву они пойдут чуть позже, 18-го ноября, в рамках общего наступления. Непосредственно 2-я танковая дойдёт почти до Химок.

3)      Если «28 панфиловцев» не было, то кто же остановил немцев? Ответ тоже прост – немцев остановили части 316-й стрелковой дивизии, поддержанные танками 1-й гвардейской и 27-й танковых бригад.

4)      Если «28 панфиловцев» не было, то за что же дивизия получила гвардейское звание? Гвардейское звание 316-я стрелковая дивизия получила 18 ноября за бои октября 1941 года под Волоколамском. О «Бое 28 панфиловцев» до визита корреспондентов в штаб 16-й армии никто не знал.

Сама история с «подвигом» не является каким-то сакральным мифом, а наоборот, наносит вполне очевидный вред. Ведь если всего 28 стойких бойцов с голыми руками было достаточно, чтобы остановить целую танковую дивизию, то почему же раньше этого не сделали? Как немцы вообще дошли до Москвы? Почему тысячи танков и орудий немцев остановить не смогли, а 28 героев с гранатами и бутылками смогли? Выходит, что остальные солдаты не хотели воевать, и только у самых стен Москвы удалось заставить их «погибнуть, но не пропустить»? А может, генералы предали? На основании истории Кривицкого в ставших независимыми после развала СССР республиках культивируются и националистические мифы, что «русские только проигрывали, пока не пришли казахи, и немцев не остановили», и история «28 панфиловцев» очень хорошо на него работает.

В конце концов, сама ситуация, что, при наличии реальных подвигов мы возводим в статус культа бой, выдуманный тыловым литературным редактором, является в высшей степени несправедливой. Бой 316-й дивизии Панфилова действительно преисполнен героизма. Гибель 5-й роты на пути танкового катка, гибель 6-й роты в Петелино, оборона высоты 251, оборона Матрёнино — все эти события росчерком пера тылового журналиста оказались в тени выдуманного подвига 4-й роты, и восстановление исторической справедливости должно быть превыше любых легенд и пропагандистских штампов.

Источники

Справка-доклад главного военного прокурора Н. Афанасьева «О 28 панфиловцах» — ГА РФ. Ф. Р-8131

Катусев А. Ф. Чужая слава // Военно-исторический журнал. — 1990. — № 8-9.

Малкин В.М. «Панфиловцы — символ массового героизма // Военно-исторический журнал. — 1996. — №1

Журнал боевых действий 2-й тд Вермахта:

https://nordrigel.livejournal.com/19289.html

Документы советской стороны:

https://pamyat-naroda.ru

Аэрофотосъёмка:

https://zhur-from-rkka.livejournal.com